Top

Дисциплина и порядок


Георг Узадель

Ганзеатише Ферлагсанштальт. Гамбург, 1935 г.

Предисловие

Мы живем в переходный период. Вокруг божественной искры в нас лежит еще много пепла, который нужно удалить, чтобы стать новыми немцами. Цель данной книги – выполнение этой задачи.

Это не учебник, содержащий правила жизни. Книга не претендует на полноту, она должна только служить ориентиром. Жизнь бесконечно богата в своих возможностях, ударах судьбы, событиях и действиях. Нельзя установить правила поведения на каждый час и каждую минуту, но можно указать ориентиры для поведения в повседневной жизни.

Могут сказать, что философия данной книги поверхностная, «популярная». Принимаю этот упрек: мне хотелось бы, чтобы эту книгу читал народ, а не философы. В ней показана связь наших действий с волей вечного Творца.

Пауль де Лагард писал: «Идеал не над вещами, а в них, Бог не только в церкви по воскресеньям с 9 до 11, его можно найти всегда и повсюду. Идеал это не десерт, а хлеб насущный. Идеальность должна вырасти из вещей повседневной жизни».

Попытка биологического обоснования

Наше мировоззрение строится на той основе, что здоровый расовый состав немецкого народа является предпосылкой всех достижений во всех областях жизни. Народ – величина, не во все времена равноценная. Если определенные расовые компоненты при особо благоприятных условиях отбора становятся в нем многочисленней других, прежний доминантный расовый элемент может быть отодвинут на задний план. Соплеменники с наследственными задатками к получению неполноценного потомства могут очень быстро изменить общую картину народа, если особо благоприятные условия расчищают им путь. Наследственная масса народа это не постоянная величина, среди ее здоровых элементов постоянно снова и снова появляются больные. Мы не сможем достичь божественного состояния, даже если тысячелетиями будем соблюдать законы, предотвращающие появление потомства с наследственными заболеваниями, ибо то, что мы сегодня считаем наследственно здоровым, через тысячи лет будет считаться больным. И здесь действует принцип: «Лучшее – враг хорошего». Здоровая наследственная масса – предпосылка здорового народа со здоровыми ценностями. Даже величайший гений рождается из народа, а не наоборот. Народ накладывает свой характерный отпечаток и на веру в Бога, и на понятия времени и пространства, что в свою очередь определяется его наследственной массой. Но наследственная масса не есть нечто материальное, это не сумма зародышевых клеток всех ныне живущих мужчин и женщин, а божественный акт творения, божественная сила… Человек вносит в природу свой порядок, подавляя инстинкты, которые кажутся ему дикими и нецелесообразными. Организованный народ может планировать свою наследственную массу. Мы не впадаем в обожествление народа, в материализм крови, когда считаем такой порядок предпосылкой мировоззрения. Мы приветствуем творчество в наследственной массе народа, которое от века является божественной предпосылкой и не поддается человеческому объяснению. Божественным творением созданы силы, которые действуют в народе. Мы не знаем, что такое сила тяготения, но с учетом ее строим дома и самолеты. Наследственная масса – божественное творение, и мы, люди одной крови, не можем от нее отделаться… Без народа нет государства, нет культуры, нет религии, но есть Бог. Наследственная масса это божественный закон, в рамках которого мы должны жить и действовать, как в пространстве и времени. И мы можем упорядочить состав наследственной массы нашего народа так же, как мы измеряем время часами и создаем вещи в пространстве. Но планирование в этой области не может быть задачей народа в целом, оно осуществляется в рамках отношений руководства – подчинения. Нравственное поведение отдельного человека определяется тем, в какой мере он руководит и в какой им руководят.

Непознаваемое божество устроило так, что мы можем мыслить только противоположностями вроде здоровое-нездоровое и нам трудно представить себе святого, стоящего по ту сторону добра и зла. Мы вовлечены в борьбу добра и зла, света и тьмы, мы следуем божественному закону борьбы противоположностей. Отношения руководства-подчинения – одна из заповедей этой борьбы, призванная сохранять и стимулировать здоровое и доброе в нашем народе и в каждом из нас.

Формирование воли

Воля возникает из инстинкта самосохранения и облагораживается в процессе становления народа. Первоначально дикий инстинкт облагораживается свободой воли. Сначала воля направлена только на свое Я, потом – на единокровное народное сообщество. Из человечества выделяются те его части, которые способны к образованию народов. В факте образования немецкого народа проявилась необходимость, но такая же необходимость действует и в сообществах муравьев и пчел. Раньше немцы были верноподданными и подчинялись категорическому «Ты должен», но теперь верноподданных больше нет, их место заняли соплеменники, обязанности которых вытекают не из приказа «Ты должен». Священная искра вечности в их груди зажигает священное пламя «Мы хотим». Они знают, что происходят из наследственной массы своего народа, который является божественным творением, и, выполняя свой долг перед ним, следуют божественной воле, а те, кто ей следует, вступают в царство свободы. Таким образом «Ты должен «превращается в «Мы хотим». Майстер Экхарт ощущал вечность как «искорку в глубине души». Мы идем дальше и зажигаем из этой искры пламя волевой установки. Для этого требуется, в первую очередь, отнюдь не знание о вещах. Знание таких ценностей, как раса, наследственность и народ, - не главное; надо жить в соответствии с этими ценностями… Жизнь ученого не всегда совпадает с его учением – достаточно вспомнить Шопенгауэра.

Конечно, знание необходимо, его нельзя отбрасывать или презирать, но знание не должно разрывать свои связи с жизнью и с вечностью, а такой разрыв происходит, если результат исследования вступает в противоречие с жизнью исследователя…

Удивительно, сколь мало влияет человек на свое тело. Дух может приказать делать те или иные движения, доставлять телу полезные или вредные (вроде алкоголя) вещества, но кровообращение, пищеварение, рост и умирание не подчиняются человеческой воле, равно как рост ребенка в утробе матери и его рождение. Эта часть нашей жизни вне нашей воли, это часть вечного, пронизывающего всю Вселенную, в том числе и наш дух и нашу волю. Без нее мы не могли бы составить понятие о вечном…

…Мы вольны жить с божественным или действовать против него. Наследственную массу в нас, которую мы до сих пор целиком относили к области природного, бессознательного, мы включаем теперь в область воли, которая действует вместе с божественным, а не против него. Мы не влияем на рост ребенка в утробе матери, но мы служим вечному, стремясь к создаваемому им. Поэтому мы относим и зачатие к области воли, которая служит вечному, а нашу наследственную массу – к числу высших форм…

Тот, кому «искорка в глубине души» дает силы, не может соединять свою наследственную массу с тем, в ком эта «искорка» угасла.

О браке

Из всего сказанного следует, что в нашей жизни половой инстинкт не должен занимать такое место, будто он не принадлежит к числу сил, формирующих общество: он тоже должен быть поставлен на службу обществу… Только либералы и марксисты, которые могли рассматривать свое место в народе и в мире в отрыве от естественного порядка, требовали «свободы» в этой области.

Но в наше время нет более жизненно важного вопроса, требующего нового подхода и одновременно вызывающего столько споров, как вопрос о половой жизни. В широких слоях народа и сегодня бытует средневековый аскетический взгляд на все, связанное с сексом, как на греховное, а те, кто благословляет секс, считают любые нравственные требования в этой области лицемерием. Оба эти похода ложные. Инстинкт сохранения жизни облагораживается порядком, законом и нравственностью. Обуздание полового инстинкта – требование, необходимое для сохранения народа. Народ преимущественно нордического типа смотрит на брак как на форму жизни, в которой половое влечение ставится на службу высшей цели. Мы не должны при этом впадать в ностальгию по древним германцам, целомудрие которых восхвалял Тацит.

Брак это ячейка народа. От частого повторения эта формула не перестала быть верной. Смысл брака в том, чтобы иметь много детей. Только дети, выросшие в многодетных семьях, рано приучаются жить в единокровном обществе. В таких семьях подавляются эгоистические инстинкты. Воспитание детей в первые годы жизни возможно только в семье. Умная мать приучает ребенка терпеть боль и быть самостоятельным.

Жизнь до брака, в браке и вне брака не должны иметь каждая свои особые ценности, разные к тому же для мужчин и женщин, а должны служить одной и той же великой цели. В либеральную эпоху ни о чем так много не врали, как о добрачной жизни. Принципиально неверно мнение, будто пробуждающийся половой инстинкт требует немедленного удовлетворения, иначе последствия могут быть вредными для здоровья. Нет ничего хуже необузданного распутства или игры в Дон-Жуана… Воздержание для лиц обоих полов лет до 25 не только возможно, но и желательно с точки зрения здорового брака. Нам придется переучиваться. На девушку, которая отвергает страстные поползновения молодого человека, мужчины не должны смотреть, как на фригидную, наоборот, они должна подняться выше в их глазах. Мужчины должны избавиться от грубого представления, будто сопротивление девушки необходимо сломить силой. Отнюдь не худшие мужчины испытывали священное почтение к женщинам, особенно к невинным девушкам. В них жило ощущение вечного зачатия, лишь ничтожная часть которого – отдельная человеческая пара… Процесс, которому мы обязаны жизнью, нельзя делать предметом сальных анекдотов.

Ложной была и двойная мораль, которая требовала целомудрия до брака от девушек, но не от юношей…

При ином подходе нельзя надеяться на расовое улучшение немецкого народа. Если девушки и юноши до глубины души проникнутся мыслью, что они – частицы народа и могут его улучшить, они не будут вести разнузданную жизнь. С ранней молодости они должны учиться владеть собой, заниматься спортом. Законы против неполноценного потомства мало смогут сделать, если будут заключаться браки с лицами, в роду которых были неполноценные элементы. Раньше влюбленных волновала только красота самого предмета их обожания, в будущем же значение будет придаваться не только физическим и духовным достоинствам отдельного мужчины или отдельной женщины, а будут приниматься во внимание также братья и сестры, родители и прочая родня, дабы удостовериться, что у них здоровая кровь… Воля к улучшению народа требует жертв. Мы хотим улучшить расу, но необходимый для этого отбор зависит не столько от государственных законов, а от законов, которые мы сами для себя будем считать обязательными в своей жизни.

Подчинение. Служение

Миллионы немцев объединены сегодня в общества, являются их рядовыми членами, подчиненными, а часто одновременно – руководителями низшего звена…

…Современная жизнь народа с его массами и средствами сообщения может сохранить свое организационное единство только благодаря таким крупномасштабным связям в дополнение к кровному родству. Отношение рабочего к хозяину фабрики, торговца к покупателю, крестьянина к потребителю его продукции, ученого к его ученикам, художника к тем, кто приобретает его работы, выходит далеко за рамки чисто личных чувств, которые часто вообще отсутствуют. С тех пор, как мы не живем больше в деревенских общинах или маленьких городках, где все друг друга знают, зарплата и цена, продажа, покупка и вопросы культуры становятся общим делом…

Отчуждение, которое грозит сделать нас одинокими в массах, может быть преодолено только если каждый осознает сложившееся тысячелетиями единство судьбы. Такие крупномасштабные связи каждой личности не имеют ничего общего с уравниловкой, с подавлением личных особенностей, с уничтожением одиночества. Все великое в этом мире нуждается в одиночестве, в покое, но не из эгоистического своеволия, а ради достижения зрелости, чтобы насытить других. Так Лютеру было необходимо спокойное время в Вартбурге, а Бисмарку – годы, проведенные в Шёнхаузене. Ни одно общество не является суммой одинаковых величин, оно состоит из людей разных наклонностей и талантов. Между членами одной организации часто возникают болезненные трения, но то, что их объединяет, должно быть сильней. Мы хотим служить нашему народу, чтобы сделать его сильней и лучше, чтобы он когда-нибудь зажил более здоровой жизнью, чем мы… В этом служении нет ничего рабского: только тот, кто обладает сознанием господина, может служить…

Служение перестает быть служением, если оно осуществляется за вознаграждение. Немногого стоит и служение только по приказу. Так может служить и дрессированный морской лев в цирке, который держит на носу зажженную лампу, не зная, зачем он это делает. Приказы необходимы в структурированном обществе, но они не оправдывают наше служение. Оно представляет собой свободу, возникающую из необходимости. Мы служим ради необходимости жизни нашего народа, а не потому, что так нам приказывает писаный закон. Эта готовность к служению – наша нравственная обязанность. Жизнь нашего народа сделал необходимой Бог, и, служа народу, мы выполняем божью волю. Нет на земле ничего более возвышенного, чем свобода, которая мудро себя ограничивает и делает добровольность исходной точкой наших действий… Служение требует делать и то, конечный смысл чего мы не понимаем. Подчиненный должен выполнять любой приказ руководителя…

Не случайно общественная жизнь в Германии носит на себе солдатский отпечаток. Мы любим маршировать в колоннах и носит униформу… и не воспринимаем это как отсутствие свободы. Во времена запретов мы мечтали о том дне, когда снова сможем маршировать…

Служение требует выносить и то, что не приносит личной выгоды. Нытьё – печальное последствие недостаточной готовности к служению. Одному не нравится одна мера правительства, другому – другая, потому что он наделялся на иное и воспринимает тот или ной закон как бремя…

Это пережиток прошлого, когда одни смотрят с презрением на служение других. Самая грязная физическая работа предполагает такую же готовность к служению, как и чистая работа в конторе…. Служение невозможно без жертв. Когда маловеры сомневаются, что такой большой народ, как немецкий, можно приучить ставить общую пользу выше личной, мы всегда указываем на самую большую жертву в мировой истории – два миллиона убитых в мировой войне…

…Без готовности к жертвам нельзя решить проблему машин и техники. Опасно возлагать надежды на нового человека будущего, который и решит все задачи: за этим часто кроется неспособность преобразовать настоящее. Прежние попытки улучшения людей брали в расчет только разум; верили, что чем больше человек будет знать, тем лучше он будет действовать. Но Бог не создал разум сам по себе, носителем духовных и психических качеств является взаимодействующее с ними тело. Мы знаем, что слабый ум в здоровом теле на даст здорового потомства и наоборот. «Один за всех, все за одного», - таков должен быть главный принцип воспитания нового человека.

Наибольшая трудность заключается в отсутствии взаимопонимания между людьми физического и умственного труда. Вина за это лежит, прежде всего, на последних. Честные рабочие уважают знание и признают умственное превосходство работников умственного труда. Ненависть к ним, которую разжигали марксисты, возникала, главным образом, по их собственной вине. Они ставили знание выше жизни, смотрели на рабочих, не обладающих такими же знаниями, как на неполноценных, сверху вниз, и в итоге теряли всякую связь с ними, не могли уже разговаривать с ними просто и естественно…

Обе части народа должны соединиться в служении… Работникам умственного труда есть чему поучиться у рабочих. В коллективе из 1000 работников умственного труда больше склок, сплетен и ненависти, чем на фабрике, на которой работает 1000 человек. Среди рабочих больше развито чувство товарищества. Интеллигенты должны научиться разговаривать с ними просто и естественно как о повседневных заботах, так и о народе, государстве и вечности…

И еще о служении: тот, кто поистине служит, мало говорит, он умеет выполнять свое дело молча… Герои никогда не бывают болтливыми…

Подчиненные должны молча переносить и несправедливость… Никогда несправедливость, пережитая подчиненным, не должны давать ему повод выступить против руководителя. Двойным усердием он должен доказать, что заслуживает лучшей оценки.

О чести

Главная трудность при создании организации заключается в том, что ее членами становятся разные люди. Искусство руководителя – в умении достичь единодушия. На войне сделать легче, при партийном строительстве – гораздо трудней. Когда идет политическая борьба, не время переделывать людей, надо использовать тех людей, какие есть, со всеми их пороками и слабостями. Многие националистические партии не следовали этому принципу и раскололись на множество мелких частей. В военное время действует критерий успеха, но после победы требования становятся более строгими. Теперь важен уже не успех, а то, как человек живет вообще, насколько он служит примером для других. Да и на войне дикие ландскнехты из-за недостатка дисциплины часто сводили на нет достигнутый успех…

Мы никогда не будем исходить из того, что немцы могут стать идеальными людьми, выполняющими все, что от них потребуют. Когда мы говорим о чести, верности и долге, всегда имеется в виду борьба за эти ценности, которая составляет главное содержание нашей жизни, а не цель. Мы должны избавиться от романтической иллюзии, что все немцы должны быть идеальными.

Конечно, честь это та добродетель в нас, которая ближе всего к вечному, к «искорке в глубине души». Из нее развиваются все те ценности, которые управляют нашей жизнью: долг, справедливость, правдивость и героизм. Дать определение понятия чести невозможно, так же как понятие святости, вечности и всемогущества, поскольку мы хотим, чтобы наш народ был народом чести, мы хотим, чтобы каждый немец, думая о другом, исходил из той предпосылки, что этот другой – тоже честный, сознающий свой долг и верный слуга своего народа.

О правдивости

С честью неразрывно связана правдивость. Странно, почему люди так много врут, хотя гораздо проще говорить правду. Часто это не врожденная склонность, а стремление изобразить из себя нечто большее, чем есть на самом деле. Вместо того чтобы «быть, а не казаться», многие стараются произвести сенсацию. Еще большее количество людей лжет ради личных выгод. И все же правдивость – самая лучшая внутренняя связь нашего народа. Ложь всё делает ненадежным…

…Иезуитский лозунг «цель оправдывает средства» для нас неприемлем. Мы, наоборот, считаем, что средства должны непременно освящать цель.

Возвышенной цели невозможно достичь порочными средствами. Любая неправда, как гидра, порождает все новую и новую ложь. Ложь разрушает доверие, а без доверия невозможно формирование общества…

…Но в одном отношении правдивости должен быть поставлен предел. В человеческом обществе не всякую мысль можно откровенно высказывать. Излишняя правдивость может разрушить гармонию общества, как Зигфрид своей чрезмерной правдивостью способствовал гибели Нибелунгов…

Еще один вопрос: совпадает ли граница правдивости с границей нашего народа? Одни за рубежом быстро приспосабливаются, говорят на чужом языке и скрывают, что они немцы. Другие, наоборот, этим хвастаются и оскорбляют чувства иностранцев. Такой же эффект дают высокомерные поучения. Неверно также изображать из себя маленького дипломата. Каждый должен помнить, что по нему судят о его народе. Надо быть спокойным, дружелюбным и вежливым, но занимать твердую позицию. Тогда иностранцы будут вас уважать. Лучше молчать и казаться скучным, чем сказать лишнее слово или тем паче хвастаться своей нацией. Мы не должны стыдиться того, что не знаем иностранные языки. Мы должны чувствовать свое превосходство, но иностранцы не должны это замечать.

Еще трудней судить о правдивости в вопросах большой политики… Если зарубежные страны используют против нас оружие лжи, должны ли мы отвечать правдой?

…Легче всего сказать, что, когда речь идет о судьбе нации, надо иметь мужество лгать, что к большой политике неприменимы мерки мелкобуржуазной морали. Если бы это было правдой, то почему каждый великий государственный деятель старается связать свою политику с моралью? Почему такую большую роль в истории играет вопрос об ответственности за войну? Ответ на этот вопрос дается с целью пробудить в народных массах сознание борьбы за правое дело. Из внешней политики ложь перетекает во внутреннюю, а это ведет к разрушению общества… Без правды и справедливости жизнь больше не стоит того, чтобы жить. Мы уже говорили о том, что границы правдивости устанавливаются молчанием, а не ложью. Конечно, и молчание может скрывать за собой неправду. Но в этом мире борьбы противоположностей иначе не выжить. Жизнь немецкого народа должна быть жизнью на службе истине. Другие народы могут руководствоваться иными ценностями, немецкий народ не может, не должен и не хочет.

О верности

Без правдивости немыслима никакая верность… Верность начинается с малого. Кто неверен самому себе, не может быть верен и своему вождю. Верность – самая сильная общественная связь. Из добровольного служения обществу развивается добровольная воля к верности. Истоки воли – в вечности, истоки верности – тоже… Нарушение верности – непростительный грех.

Исключением является нарушение верности из идейных соображений. Когда Генрих Лев отказался следовать за Фридрихом Барбароссой, он нарушил клятву верности императору. Но, прилагая и к событиям прошлого критерий крови и почвы, мы можем оправдать сегодня Генриха Льва, так как он увеличил количество немецкой крови и расширил немецкую почву, а политика Фридриха Барбароссы в Италии дала противоположные результаты. Генерал Иорк тоже нарушил солдатскую присягу, но в своих своевольных действиях в Таурогене прав был он, а не те, кто предостерегал его от этого шага. Эти два примера показывают, что клятву верности может нарушать лишь тот, кто убежден в правоте своей великой идеи и готов отвечать за последствия. Подчиненный же должен слепо верить в своего вождя…

Очень широко распространено мнение, что верность при соблюдении так называемых требований государства необязательна. Сюда относятся уклонение от налогов, взятки и тому подобное. Фридрих II считал, что эти пороки неистребимы. Все меры внутренней администрации Пруссии исходили из недоверия к чиновникам. Создавались разные контрольные органы, но это делало государственный аппарат необыкновенно громоздким. В таком виде он сохранялся до недавнего времени. Теперь делается ставка на добросовестность чиновников, и это позволило значительно сократить аппарат.

Об отношении к вере

Раскол между двумя христианскими конфессиями сегодня не столь велик, как раскол между теми, кто исповедует христианскую веру, и теми, кто отвергает ее. Тезисы в пользу или против обеих точек зрения могут и должны обсуждаться… Нужно честно исследовать, в чем заключается различие верований, чтобы понять, как, несмотря на это различие, обеспечить национальное единство. Здесь об этих различиях будет говориться лишь в общих чертах.

Христианин верит в отверженность человека, который не может сам прийти к Богу, а может быть спасен только божьей милостью и невинно пролитой кровью Христа. Противники христианской веры считают, что человек, хотя и рожден во грехе, не является грешником от рождения, а является соратником Бога в борьбе против зла в мире, так что он не нуждается в спасении милостью божьей… Христианин видит в нехристианине отверженного, язычника, который хочет уничтожить исторически укоренившуюся в Германии религию. Нехристианин утверждает, что национал-социализм и христианство несовместимы. Один видит в христианстве обогащение немецкой сути, другой находит самые глубокие ценности немецкой сути уже в германцах доисторической эпохи, задолго до введения христианства. Наконец, оба направления претендуют на охват любой человеческой жизни в целом.

Прискорбно, что немецкий народ в своей глубинной сути не имеет единой веры, что народ и вера не совпадают, но необходимо констатировать, что мы все не так уж сильно отличаемся друг от друга. Если мы рассмотрим этот вопрос без гнева и пристрастия, то мы, возможно, обнаружим глубинное единство, которое даст нам общую платформу для сосуществования. Прежде всего нужно устранить некоторые неясности. Неверен тезис о несовместимости конечной цели немецкого народа с христианской верой. Тысячи солдат умерли на полях битв с молитвой «Отче наш», даже такой герой, как Шлягетер, перед казнью принял причастие. Так что совершенно неприемлем упрек, будто принадлежность к христианской конфессии означает недостаток любви к родине. Но и нехристианам нельзя приклеивать ярлык разрушителей немецкой традиции, материалистов и коммунистов. Принципиально неверно называть веру в кровь, народ и наследственность «язычеством» - так легко превратиться в фарисея. Тот, кто верит в народ как единокровное сообщество, скорее выполняет божью волю, чем тот, кто эту веру отрицает. Кровь и раса созданы Богом, и человек должен жить в соответствии с этим творением и соблюдать его вечные законы. Общая черта обоих воззрений: они видят начало в Боге. Хотя их вера в Бога различна, мы хотели бы констатировать, что там, где верующие в вечное сходятся друг с другом, они не настолько далеко отстоят друг от друга, как те, для кого предел мысли – материя. Те, для кого закон действия определяется вечным, принадлежат к одному лагерю: они враги тех, для кого предел – материя и миг… Мы должны думать о том, что мы – естественные союзники. Но вместо того, чтобы вместе сражаться против материализма, против тех, кто презирает добродетель, нравственность и веру, каждое религиозное движение ведет войну на два фронта: церковь против немецкой веры и коммунизма, сторонники немецкой веры – против коммунизма и христианской церкви. Это очень опасно: мы не хотим повторения 30-летней войны.

Мы должны требовать взаимного уважения в рамках тех кругов, которые выводят свое бытие от Всевышнего… Религиозная жизнь каждого соплеменника должна быть неприкосновенной сферой для других. Тот принцип, что каждый может быть блаженным на свой манер, хотя он и был навеян в Пруссии Фридриха II идеями Просвещения, должен быть признан нами сегодня из политических соображений. Политик должен оценивать и учитывать имеющиеся реалии. Тысячи и тысячи немцев посещают церкви, а многие верят, что церковь не может больше предложить им ничего содержательного. Ни тех, ни других нельзя называть лучшими или худшими немцами… правда, и раньше были люди, для которых христианская церковь не была содержанием их жизни, только об этом говорили не столь открыто, как теперь.

Руководство. О власти и ее использовании

Здесь речь пойдет о массе руководителей среднего и низшего звена… Каждый из них обладает теми достоинствами, которые мы требуем от подчиненных, поскольку каждый из них является одновременно подчиненным, но требования к ним в этом плане должны быть еще выше. Эти руководители должны еще строже беречь свою честь, они должны быть верней, правдивей и откровенней своих подчиненных. Они должны лучше других уметь молчать. Они должны быть образцовыми товарищами, но не путать товарищество с панибратством, которое разрушает дисциплину. Каждый руководитель должен постоянно доказывать свое умение, постоянно бороться за доверие своих подчиненных. Колебания масс свидетельствуют о недостатках их руководителей. Подчиненные никогда не бывают виноваты в своей непригодности, виноват всегда их руководитель, задача которого – отсеивать недостойных, выдвигать ценных и укреплять колеблющихся.

Когда мы говорили об обязанностях подчиненных, мы отметили, что они должны выполнять любой приказ своего руководителя, кроме приказа поднять мятеж. Ограничивать силу приказа может только сам руководитель, который отвечает перед вышестоящим начальством и своей совестью. Все руководители должны постоянно помнить слова Ницше: «Приказывать трудней, чем повиноваться, и не только потому, что приказывающий берет на себя бремя всех повинующихся, и оно легко может его раздавить; в любом приказе мне видится риск». Перед тем, как отдавать приказ, руководитель должен сначала спросить свою совесть, служит ли этот приказ ему лично или его народу; его тщеславию, честолюбию, выгоде или общей воле служить своему народу. Совесть это голос чести в душе руководителя, это нечто божественное в нас, то, что делает нас свободными, как и всё, что исходит от Бога. Только такое разумное ограничение делает власть орудием служения в руках любого руководителя. Власть во все времена была соблазном, потому что ей легко злоупотреблять. Так делали многие тираны и диктаторы. Из сотен абсолютных монархов Германии в XVIII веке только Фридрих Вильгельм I и Фридрих Великий использовали абсолютную власть не для себя, а добровольно сделались первыми слугами своего государства. Благодаря им были заложены основы создания второй Германской Империи. Власть это меч, который можно вынуть для правого дела и для убийства… С помощью власти можно порабощать или завоевывать на свою сторону. Те, кого подавили силой, при первой возможности перебегут к противнику. Завоевывать можно только убеждением, пробуждая свободную волю и помогая ей влиться в великий поток воли немецкого народа…

…Трудней всего для руководителя быть справедливым. Из всех исторических личностей только грек Аристид заслужил прозвище «Справедливого». Справедливость может вырасти только из железной самодисциплины. Любой руководитель не может относиться к своим подчиненным одинаково, так как одни из них лучше выполняют свои обязанности, чем другие. Никогда не надо стараться выглядеть образцовым товарищем. Каждое решение необходимо хладнокровно взвесить. Руководитель станет посмешищем, если он будет открыто выражать свои симпатии. Только тот, кто может сохранять невозмутимость, годится в руководители. Ни одна гримаса не должна выдавать его чувств. Он должен стойко переносить поражения. Фридрих II более велик тем, как он перенес свои поражения при Колине, Хохкирхе и Кунерсдорфе, чем своими победами… Самообладание – результат еще более строгой самодисциплины, чем молчание подчиненного. Восхищение вызывают те вожди, чье лицо – загадка, а те, у кого все чувства наружу, в вожди не годятся.

Лучшее доказательство хладнокровия – умение достойно умереть. Когда во время битвы при Лейтене тяжелораненый юнкер закричал от боли, Фридрих обратился к нему со словами: «Умрите достойно, юнкер!» Во время войны 1870-71 г.г. одна рота шла в атаку сомкнутым строем, и когда один раненый юнкер воскликнул в воодушевлении «Да здравствует король!» к нему подбежал командир роты и дал ему три дня ареста за разговоры в строю. Самообладание перед лицом смерти – вершина жизни руководителя. Только тот, кто был справедлив при жизни, сумеет умереть достойно… Немецкий народ может переносить голод, но не несправедливость.

О поведении руководителя

Разумеется, необходимо, чтобы в больших организациях руководители были отмечены знаками своего ранга, но никогда одни эти знаки не обеспечивают авторитет. Даже честно заслуженный ранг таит в себе множество опасностей. Многих руководителей опьяняет то, что их приказам должны повиноваться сотни, тысячи или сотни тысяч людей. Разумный до своего назначения человек часто не выносит испытания властью. Необходима строгая самодисциплина. Руководитель должен все время проверять, достоин ли он своего поста сегодня так же, как вчера… Люди, внутренне не уверенные в себе, имитируют качества настоящего руководителя, подменяют их внешним блеском, самовосхвалением и теряют связь с подчиненными. Каждый настоящий руководитель отличается простотой и скромностью. Не размеры автомобиля, не езда на нем по улицам без правил и не количество свиты позволяют завоевать любовь масс.

Особенно простым и скромным надо быть в тех случаях, когда свита отсутствует. Когда прусский посланник в Лондоне попросил у Фридриха II карету, король сказал ему, что он может спокойно ходить пешком, потому что за ним маршируют 100.000 прусских солдат. При организации публичных мероприятий необходимо соблюдать простой и строгий стиль. Нельзя запихивать множество людей на маленькие площади, но люди и не должны теряться на больших площадях. Не надо кричащего украшения залов и площадей, но они и не должны сохранять свой будничный вид… Когда нужно показать величие прошлого, никогда нельзя пользоваться устаревшими формами. Фридрих II и Бисмарк в театральных костюмах и в изображении плохих актеров никогда не дадут представления о духе этих людей или их эпохе. Прекрасно спетая песня действует сильней ура-патриотических имитаций… Плохо отданная команда на марше, неряшливая форма сразу же лишают мероприятие агитационной силы. Руководитель на собрании должен говорить с возвышенного места, но не возвышаться над толпой как бог. Он не должен сходить с ума от оваций.

В настоящее время мы переживаем смену руководящего слоя, какого никогда еще не было в Германии. Каждый из нас имеет множество друзей и знакомых, которые знали нас еще в те времена, когда мы не были руководителями того или иного ранга. Они не должны говорить о нас, что мы теперь стали другими, и они больше нас не узнают. Наша простота и скромность должны выражаться в том, что мы останемся такими же, как и раньше. Я знаю, как легко возникает слух, что кто-то загордился, потому что к нам обращаются с просьбами тысячи людей, и мы должны терпеливо их выслушивать. Хотя нельзя помочь всем, состояние многих облегчит уже то, что им дали высказаться. Мы можем потерять терпение лишь в том случае, если ясно видим, что человека привел к нам исключительно эгоистический интерес, желание использовать «хорошие связи».

Мы всегда можем доверительно поговорить с самым простым человеком, не похлопывая его по-барски по плечу. Тот, кто хочет руководить соплеменниками, а не верноподданными, должен уметь говорить с ними по-товарищески, но без панибратства. Мы не должны бояться потерять из-за этого авторитет и уважение, так как они завоевываются только умением руководителя делать свое дело.

О выборе руководителей

Самая трудная задача, стоящая перед нашим руководством, - пополнение его рядов. Научить можно многому, знанию людей – никогда. Даже тот, кто вроде бы обладает верным глазом, постоянно будет обманываться. Подчиненные с самым сильным характером и самыми положительными качествами обычно и самые незаметные, так что ищущий глаз на них не задерживается. Тот, кому знакомы заботы руководителя, поймет трагизм короля Филиппа в «Дон Карлосе», отчаявшегося найти человека, которому он мог бы доверять:

Пошли мне человека, Провиденье.
Ты многое дало мне, а теперь
Пошли мне человека. Ты одно
Способно видеть скрытое от глаз.
Прошу тебя о друге, ибо я
Не так, как ты, всеведущ.

Способный немец обычно скромен, он скрывает свой талант. Поэтому всегда лучше искать среди тихих, а не среди тех, кто бросается в глаза. Вторые к тому же в случае неудачи имеют привычку повсюду кричать о ней, а сдержанные люди в этом же случае помалкивают. Кроме того, людей с ценными качествами характера следует предпочитать знатокам без таких качеств.

Разумеется, если нам предстоит опасная операция и перед нами выбор между добродетельным человеком, но плохим хирургом, и человеком, который в личной жизни мерзавец, но искусный хирург, мы выберем второго. Но если мы ищем человека на руководящий пост, надо в первую очередь оценивать характер, так как подчиненные ориентируются на характер. Человек с характером всегда сумеет компенсировать свое незнание или неумение в какой-либо области, подобрав подходящих сотрудников. Характер обычно не сочетается с безграничной глупостью.

Несмотря на это, мы будем постоянно переживать разочарования. Будут попадаться одержимые честолюбием руководители низшего звена, беззастенчиво оттесняющие других… Многие считают главным делом мелкую работу, которую они выполняют за своего руководителя, если тот не хочет или не умеет ее делать. Конечно, у каждого руководителя есть «правая рука», свой начальник штаба, который тихо и скромно выполняет большую часть работы, а на руководителе лежит ответственность и ему же достается слава. Это часто служит причиной нарушения верности. Но, несмотря на все разочарования, мы не должны доходить до того, чтобы смотреть на каждого человека как на заведомого мерзавца, пока он не убедит нас в обратном. Пусть мы тысячу раз разочаруемся, мы не должны перестать верить в добро.

Тяжелей всего для любого руководителя чувствовать, что его обошли. У каждого из нас хоть раз в жизни было чувство, что на каком-то месте мы проявили бы себя лучше других. У того, кто не получил желанный пост, возникает злоба и досада… но мы должны молча снести обиду и продолжать с еще большим рвением работать на том посту, который занимаем. Нельзя от озлобления бежать в одиночество. Надо быть готовым в любой момент оставить свой пост, чтобы показать, что ты за него не держишься. Но тот, кто уверен в правоте своих действий, не должен, озлобившись, уходить в частную жизнь и покидать поле битвы.

О решимости

Решимость действовать – непременное качество любого руководителя. Сложившейся системе руководства грозит та опасность, что каждый руководитель низшего звена привыкнет действовать только по приказу сверху. Это отнюдь не довод против правильности принципа вождизма с его ответственностью перед высшими и авторитетом у низших, когда ссылаются на прошлые эпохи Германии, отличавшиеся отсутствием решимости. Нам больше нравится Фердинанд фон Шилль., который погиб из-за своей решимости, чем те коменданты прусских крепостей, которые после поражения при Иене и Ауэрштедте не обороняли свои крепости, потому что не получили никаких приказов… Постоянно возникают ситуации, когда надо действовать на свой страх и риск, как генерал Иорк… В ноябре 1918 года таких людей в военном руководстве не нашлось. Самостоятельные действия обычно требуются в кризисные эпохи. Но и руководитель низшего звена может оказаться в таком положении, когда ожидать приказа сверху нельзя. Чтобы он мог действовать самостоятельно, решимость на такие действия должна впитаться ему в плоть и кровь. И для нации в целом могут настать времена, когда требуется молниеносное решение, когда под угрозой ее единство, когда сужается ее жизненное пространство, когда она терпит поражения. Тогда бывает лучше отдать неверный приказ, чем ничего не делать.

Философия Вождизма

Внимание!Мнение автора сайта не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов!


наверх